|
|
| ПРОИЗВЕДЕНИЯ |
|
|
|
|
ВВЕДЕНИЕ
«Чистый лист» — хорошо известное в театральных школах упражнение. С его помощью начинающие актёры учатся работать с различными образами, произвольно входить в заданное состояние. Подобных упражнений существует достаточно много, все они более или менее эффективны, однако техника «Чистого листа» — исключительная методика, способная помогать не только в творчестве (и не только в творчестве актёра), но и в повседневной жизни.
Немного пофилософствуем для начала (ученикам постарше — старшеклассникам и студентам — я обычно предлагаю поразмышлять в этом направлении, ну а младшим просто без комментариев даю задание представить себе чистый лист и затем показать то, что на нём написано/нарисовано). Итак.
Чистый белый лист бумаги — это неограниченные возможности. На нём нет ничего, следовательно, может появиться всё. Состояние чистого листа — это готовность принять всё, в самом «ничего» чистого листа уже заключается «всё». Бесконечная потенция, готовая проявиться в любой форме и в любом содержании.
Белый цвет, как известно, включает в себя все цвета. Белая поверхность отражает все цвета. Лист какого-то одного цвета отражает только данный цвет, его возможности ограничены. Лист исписанный или изрисованный может нести только ту информацию, которая на нём отображена.
Но если лист бумаги, будучи однажды использованным, уже не станет чистым, то наш психофизический аппарат может вновь и вновь возвращаться к состоянию чистого листа. Что это за состояние?
УПРАЖНЕНИЕ
Стоим свободно, спина прямая, но не напряжённая, то же самое и шея. Вес равномерно распределён на обе ноги, можно даже чуть-чуть покачиваться, но только чуть-чуть и не специально (стоится прямо — стоим прямо, возникают микроколебания — на здоровье, вообще не заморачиваемся этим, главное — ощущение свободы и комфорта в основной стойке). Лицо расслаблено. Бегло проверим, чтобы не напрягалась ни одна лишняя мышца, если где-то заметили зажим — спокойно сняли и забыли. Не фиксируем внимание ни на одной части тела, воспринимаем своё тело как ц е л о с т н у ю систему, работаем с ним как с ц е л ы м. Тело должно работать, а не отвлекать.
То же самое и со всем собой, любимым — со всеми моими «я» и «не-я», со всеми моими стараниями и страданиями. Внимание обращено о т себя, наружу — всё замечаем и опять же ни на чём не застреваем. О себе вообще не думаем, особенно в духе: «Я такой, я сякой… я должен на это реагировать так, а на то — этак…» Ерунда это всё и неправда. Любая такая мысль придаёт оттенки листу, который должен быть чисто белым, да и вообще вредит свободному существованию. Всё, что нам нужно — это осознание «Я есть Я, и я могу включиться в любую деятельность». Внутренняя тишина и активное, подвижное внимание.
Как видим, состояние «Чистого листа» — это никакое не «самопогружение с медитацией», скорее наоборот. Это состояние собирательного внимания, готовность к целостному восприятию и действию без оглядки на себя, но с цельным самоощущением. NB! Именно в этом состоянии в дело включается вся совокупность нашего личного опыта.
— Итак, — говорю я ученикам, — представьте себе чистый лист белой бумаги, и этот лист — вы. Вы готовы принять и выразить всё, что на вас нанесут. Вот вас взяли, и… отпечатали штрафную квитанцию!
Хлопаю в ладоши (команда к началу выполнения задания) и наблюдаю. Забавное зрелище: спины вытягиваются и деревенеют, одна рука сама собой выдвигается вперёд и разворачивается ладонью вверх (кто-то потирает большой палец об указательный — дескать, «деньги давай!»), морда лица у кого тяпкой, у кого лопатой, глаза стеклянные-оловянные…
— А теперь, — предлагаю я — давайте прочтём какое-нибудь простенькое стихотворение, например, «Нашу Таню»…
Наша Таня громко плачет,
Уронила в речку мячик… — звучат жёсткие, официально-требовательные голоса, так что из подтекста становится ясно: Танечка загрязнила водоём, и нечего тут слёзы лить — извольте выплатить штраф!
Браво, браво! Аплодируем себе и друг другу, сбрасываем всё до состояния «Чистого листа». Новое задание:
— Внимание! Вас взял один нехороший человек и накатал подлую анонимную кляузу!
Я просто любуюсь, какие они все мерзкие! Эти мелкие суетливые движения, бегающие глазки, ехидно растянутые рты и вкрадчиво-ядовитые голосочки.
Бррр! Когда сбрасываем это состояние, многих передёргивает — в общем да, образ гаденький, но ведь актёру приходится играть разных героев — работа такая…
К слову, если мне уж совсем приспичит «поиздеваться» над учениками, я предлагаю им следующее:
— А теперь на вас разделали жирную солёную селёдку…
Сбросили, сбросили! Перейдём к образам более высоким, но и более сложным. Вообще подлецов играть легче: во-первых, то, что ниже тебя, легче рассматривать; во-вторых, у многих автоматически включается пародирование (кстати, не замечали, что самые популярные мультяшные и киногерои — комические злодеи?). Совсем другое дело — Герои с большой буквы.
Очень трудно играть пафос, если делать это правдиво и органично, без надутых поз и фраз. Во-первых, потому что мы перекормлены спекулятивным пафосом, и дело тут не только в официальной (туповатой по определению) пропаганде, но и в том, что в наше время пафос давно стал товаром — это и реклама, и душещипательные сериалы, и разного рода «благотворительные» акции, на которых не столько благотворят, сколько наживают моральный капитал. Мы давно привыкли не верить всей этой балаганщине, поэтому нормального студента, когда ему предлагают сыграть нечто высокопарное, так и подмывает на пародию.
Во-вторых, у многих возникает естественное сопротивление, нежелание бренчать почём зря на сокровенных струнах своей души… впрочем, не зря, если знаешь, ради чего, но… в-третьих, пресловутая стеснительность (а порой и трусость) провоцирует на кривляние: дескать, да я и сам в это не верю, я так, прикалываюсь… Причём самому противно становится от этих ужимок, ощущается стойкий привкус самопредательства, однако же ничего с собой поделать не можешь, что-то происходит на уровне физиологических симптомов, весь зажат-пережат и смотришь сам на себя, как на низкосортного клоуна…
Стоп! А не в этом ли «сам на себя смотришь» и сидит корень проблемы? А ну-ка, давайте ещё и ещё раз попробуем вернуться к «чистому листу» (как говорили даосские мудрецы: «Отбрось, и ещё раз отбрось — отбрось всякое желание и отбрось само желание отбросить желание», ну а в нашем случае отбрасываем всякое самонаблюдение и отбрасываем проверку: отброшено ли самонаблюдение).
Итак, убираем все свои оценки и самооценки, сомнения и самомнения, ожидания и предрассудки — всё сбрасываем до состояния «Чистый лист», и уже оттуда, из невидимой глубины себя, из всей совокупности своего опыта (которую осознавать совершенно ни к чему, если мы хотим, чтобы она работала) начнём встраиваться в целостный образ, насколько каждому из нас удастся его увидеть, и все наши эмоции, тонус, пластика, голос — всё будет подтягиваться к этому целому настолько, насколько нужно, без истерических самонакруток, без кривляния и кокетства.
— Внимание! На вас написали… признание в любви!
Спокойно, не форсируем, но и не трусим. Чистый лист — и всё внимание на эту старую как мир фразу: «Я тебя люблю». Мы знаем про неё всё? Нет, мы не знаем про неё почти ничего, 9/10 того, что мы «знаем» — это с детства навяленные нам стереотипы, это чужой опыт, будь то высокая поэзия или розовая пошлятинка. Заново, заново переживаем всё, что с этим связано — смущение и отвага, желание плоти и взлёт души, готовность обнять весь мир и сосредоточенность на одном человеке, торжественность и самоирония — всё это и многое другое, даже не называя, вспоминаем, ощущаем в этой бездонной фразе: «Я тебя люблю», — а теперь отпускаем себя, проявляемся!..
Затаив дыхание, смотрю на учеников. Они прекрасны. Притом тем более прекрасны, чем менее себя наблюдают — и верно, настоящая любовь себя не видит, она всецело обращена на того, кого любит. Верю, верю! Браво!
Хорошо, сняли, вернулись к нейтральному состоянию «чистого листа». Вот ещё одно довольно трудное задание:
— А теперь вас взял маленький ребёнок и накалякал свой наивный, смешной, но искренний рисунок.
Здесь приходится ещё раз предостеречь от сюсюканья, от коверканья языка и т.п. — к слову, детям самим не нравится, когда с ними так общаются, но многие взрослые отчего-то вдолбили себе в головы, что именно так и «должно быть». Не надо ничего делать так, как «должно быть»! Долой стереотипы! Просто насколько возможно ярко представим этот рисуночек, позволим себе спонтанно отозваться на него, и пусть даже покажется, что получилось совсем «не так» — зато получится гораздо органичнее и убедительнее, даже если голос прозвучит вполне «по-взрослому» и выражение лица будет не столь умильным.
Ладно, сняли, сбросили и это. Пора заканчивать это упражнение, переходить к экспромтам и этюдам. В заключение обычно самое простое и одновременно самое сложное задание — «Письмо другу».
Близкий друг, который меня знает, как я его — у нас с ним общие ценности, общий юмор, общие приязни и неприязни; мы дышим одним воздухом, видим одними глазами. Я могу говорить с ним обо всём. Моё настоящее Alter Ego. Именно перед ним я чувствую себя наиболее идентичным самому себе. Да это задание и предполагает прежде всего быть самим собой, поэтому его вариант — «Письмо себе» (или «Запись в дневнике»).
Вариантов заданий может быть бесконечное множество, поэтому данное упражнение можно делать достаточно часто, не боясь, что оно надоест. У моих студентов это вообще одно из любимейших упражнений. За один раз перебираем 5-6 вариантов. Вот наиболее интересные из них: «Заявление о материальной помощи», «Похоронка», «Технический чертёж», «Скабрёзный анекдот», «Лирическое (патриотическое, философское и пр.) стихотворение», «Вызов на дуэль», «Прогноз погоды», «Приглашение на свадьбу», «Спортивный репортаж», «Поздравительная открытка» и прочая, и прочая — фантазируйте!
ЭКСПРОМТЫ
Учащиеся приглашаются на площадку попарно, становятся лицом друг к другу на расстоянии 2-3 метров.
Ну-с, возьмём чистый лист… А теперь внимание: студент Ивашкин (Он) будет Лирическим Стихотворением, а студентка Промокашкина (Она) — Штрафной Квитанцией. Взяли? Общайтесь!
Вот именно так, с ходу, без каких-либо предварительных обдумываний: «А что должно получиться?» Потому что на самом деле никто не может знать наверняка, что получится, можно только строить прогнозы, более или менее точные, но вообще любая мысль вроде: «Вот это должно быть так, вот сейчас я подам эту фразу сяк и сделаю ручкой этак, а она мне ответит во как…» — искажает результат, уводя от настоящего, живого проявления к шаблонам, узнаваемым банальным штампам… Да, из этого тоже можно что-то лепить, и даже неплохо — один заслуженный артист республики как-то говорил мне, поучая, что хороший актёр отличается от среднего всего лишь количеством штампов — но это, извините, и есть самая натуральная попса.
Подлинное же творчество — это не комбинация заготовок для широкого потребления, а живой, непосредственный поиск. А в импровизации вообще любое решение приходит о д н о в р е м е н н о с началом его выполнения.
Вот, для сравнения. На штампах это задание выглядело бы примерно так:
Он: (опустившись на колено и закатив глаза, протягивает к ней руки) Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…
Она: (строго глядя на него сверху вниз) Вы мне тут зубы не заговаривайте, молодой человек — немедленно женитесь, или я сейчас позову на помощь!
Ну да, это может быть даже забавно. Но — предсказуемо и в целом поверхностно. Короче, неинтересно.
Давайте-ка, дорогие мои, сбросим в с ё, все штампы и расчёты, всё до чистого листа, а после очищенным взглядом, из неосознаваемой совокупности личного опыта (какой бы он ни был — весь ваш) начнём. Ну-с…
Стоят, молча смотрят друг на друга. Он уже видит в ней Прекрасную Даму, но не спешит с излияниями — он её созерцает, на губах играет мечтательная (и весьма органичная!) улыбка, пальцы непроизвольно отбивают ритм… Она, и с самого начала глядевшая на него подозрительно, начинает волноваться. Первые полминуты — потрясающая, в словах неописуемая игра взглядов; наконец, Она не выдерживает:
— Ну?
Это требовательное, грубоватое «Ну?» для него — новый импульс вдохновения. Возможно, он уже видит в Ней не абстрактную «Незнакомку», а полную природных соков пейзанку или деву-воительницу а-ля Брюнгильда. И на едином порыве, даже не к ней обращаясь, выдыхает:
— Дааа!..
Далее спонтанно разыгрывается такой диалог:
Она: (строго) Что «да»?
Он: (не сводя с неё глаз, подходит, берёт её за руку) Вы… вы…
Она: Руки на место!
Он: На какое?.. Ой, простите! Я хотел сказать…
Она: Стоять смирно!
Он: Ради вас…
Она: Молчать! Отвечать только на вопросы!
Он: (душа нараспашку) Спрашивайте!
Она: Что вам от меня нужно?
Он: От вас? Ничего!
Она: Лжёте!
Он: Нет! Я уже всё, что хотел, поимел.
Она: Что поимел?!
Он: (плавные пассы рукой в воздухе) Ваш образ… о, ваш образ!..
Она: (кипит от возмущения) Поимел мой образ?!!!
Он и Она: (расколовшись) Фууу! (смеются; смеёмся и мы, наблюдающие эту сцену)
Аплодируем. Да, в конце раскололись, выпали из образов, но для учебного экспромта очень даже неплохо. И даже кое-где проскочившие расхожие фразы — да ведь наша повседневная речь и состоит почти сплошь из устойчивых словосочетаний, не надо от этого открещиваться — в данном контексте отношений звучат совсем не штампованно, наоборот: привычные комбинации слов приобрели новые оттенки, прозвучали оригинально.
И вот что ещё очень важно. Если заранее не обдумывать, что я скажу ей, и что мне ответит она (см. пример неправильного исполнения экспромта), а спонтанно работать в образе, то видим, что у каждого образа — с в о й лексикон. Представьте себе, если в разыгранной ситуации Она была бы Заявлением о матпомощи, а Он — Скабрёзным анекдотом. Во-первых, боюсь, что сама история получилась бы не такой смешной, скорее совсем не смешной, а очень даже грустной; во-вторых, язык каждого из героев был бы уже совсем другим — и по лексическому отбору, и по построению фраз. Образ с а м выбирает себе язык! Точнее — это м ы с а м и выбираем (а ещё точнее — и щ е м) его, исходя не из бытовых стереотипов, а из всё той же целостной совокупности нашего опыта, плюс, конечно, интуиция, умение предчувствовать (именно предчувствовать, а не угадывать, и чем меньше мы гадаем, тем лучше способны предчувствовать).
Небольшой экскурс в область литературного творчества. Поработав несколько лет в театре завлитом, я прочёл несколько хороших и много плохих пьес. И большинство плохих пьес были плохи именно тем, что их герои имели скучный, невыразительный язык. Вернее, у них был один язык на всех — бытовой язык автора. Закрой полоской бумаги имена персонажей — и при чтении диалогов возникнет впечатление, будто это говорит один герой. А всё оттого, что автор — человек вроде неглупый и начитанный — просто прикинул, как оно «должно бы быть», в буквальном смысле с о ч и н и л все реплики, используя имеющиеся под рукой бытовые стереотипы плюс то, что он почерпнул из трудов своих предшественников, но не дал себе труда и с с л е д о в а т ь, как на самом деле будут поступать и говорить его персонажи (а поступают и говорят они порой очень неожиданно — вспомним искреннее изумление Толстого: «Представляешь, что моя Каренина вытворила? Под паровоз бросилась!» — писал Лев Николаевич одному из своих корреспондентов). Когда же сочинение (если не сказать: составление) текста превалирует над живым творческим поиском, тогда и появляется очередное безликое, одно из многих ему подобных, произведение — да, оно может получиться довольно добротным и даже эстетичным, но в сущности это будет типичный продукт для ширпотреба, поверхностный и предсказуемый, который можно читать, а можно и не читать, а можно вместо него прочесть другой такой же, и ничего от перемены мест слагаемых не изменится, тем паче если в сумме всё равно ноль…
Поэтому, когда мы переходим к этюдам, я первым делом запрещаю своим студентам в процессе подготовки раскидывать реплики, вроде: «Значит, так: я вхожу и говорю тебе: «Здравствуй, Вася!», а ты типа удивляешься и отвечаешь: «О, Петя! Сколько лет, сколько зим!» — и лезешь обниматься, а я тебе…» — и т.д., и т.п.
ЭТЮДЫ
Этюд отличается от экспромта тем, что экспромт главное начать, а там — куда вывезет, в этюде же заранее оговариваются конкретные предлагаемые обстоятельства. Пусть на сей раз они будут достаточно вольные: любой бытовой конфликт. Только играем его не по-бытовому, не склочно и скучно, когда натурализма много, а правды мало, но художественно. Ищем х у д о ж е с т в е н -н у ю п р а в д у, которая лишь по названию кажется выдумкой (дескать, «художественная, значит — не настоящая»), а на самом деле именно она способна проявить всю глубину человеческих отношений.
Ну вот, например: два студента в общежитии. У них в комнате один компьютер, и так случилось, что обоим надо срочно найти материал в Интернете, чтобы завтра сдать зачёт. Отступать некуда и некогда: завтра, или хвост с потерей стипендии. Добавим накала: время достаточно позднее, и пойти к соседям или в библиотеку — исключено. Один уже долго торчит за монитором, но не может отыскать то, что нужно; другой ждёт своей очереди. Оба нервничают. Ну-с, смотрим…
По-бытовому это исполняется обычно так. Первый сосредоточенно глядит в одну точку («экран»), руками имитируя работу с мышью и клавиатурой. Второй ходит позади, вздыхает, взмахивает руками, поглядывает то на часы, то через плечо первого. Наконец не выдерживает:
— Вася! Ну Вася!
— (не оборачиваясь) Чего тебе?
— Дай мне тоже за компом посидеть!
— Ага, щас! У меня завтра зачёт.
— У меня тоже завтра зачёт!
— Ну а чем ты раньше думал?
— А ты чем раньше думал?
— Так, короче: не мешай!
— Что «не мешай»? Имей совесть! Ты уже два часа тут сидишь!
— Сколько надо, столько и сижу!
— А другим тоже надо!
— Слушай, ты достал уже!
— Да это ты достал! Чего борзеешь?
— Кто борзеет — я борзею? Ты смотри мне…
— Чего «смотри»?
— А вот того и смотри!
— Нет, ну чего, чего?
— Слышь, отвали, а?
— Я сейчас отвалю кому-то! Так отвалю, что мало не покажется!
— (медленно встаёт) Че-го?..
И если на этом месте этюд по мастерству актёра не перейдёт в этюд по сценическому бою, он будет ещё долго тянуться всё так же однообразно, зло и уныло — в общем, как в быту…
Ещё раз сошлюсь на свою завлитовскую практику. Из тех плохих пьес, что мне довелось прочесть, немало было и таких — типа «реалистических» — в которых авторы переносили один к одному всё пережитое/увиденное ими в быту на бумагу, полагая, что таким образом они показывают всю «правду жизни». На самом же деле это были скучные пьесы с серыми, неинтересными персонажами, говорящими некрасивым языком (процент нецензурщины не имеел ровно никакого значения, потому как ненормативная лексика там была такая же скучная, неуместная и неостроумная, как и нормативная). А главное — никакой такой особенной правды там и близко не проходило. И в самом-то деле: ну какую правду я, зритель, узнаю, если мне покажут то, что я и сам каждый день вижу на улице, в транспорте, на рынке, а то и у себя дома? От такой «радости узнавания» мне мало радости. А вот что нового о мире и человеке я узнаю? Да ничего, конечно. И театр — если это настоящий театр — призван не тыкать зрителя носом в его собственную повседневность, но и не уводить от реальности (другой конец одной и той же палки), а искать опять же х у д о ж е с т в е н н у ю правду, которая действительно может помочь нам узнать что-то новое о себе, о том, почему мы живём этак, а не так, как хотелось бы, какие законы бытия мы не понимаем или нарушаем сознательно, и т.д.
Кстати, Евгений Шварц, выдающийся драматург ХХ века, на вопрос, почему он пишет пьесы-сказки, ответил: «Правдоподобием не связан, а правды больше».
Но вернёмся на площадку, где разыгрывается этюд. Снова и снова отбросим тупую несвободу быта и привычек, обновимся до состояния «чистый лист». Теперь представим, что Первый — Технический чертёж, а Второй — Рекламный проспект. Дадим себе некоторое время заново осмыслить предлагаемые обстоятельства и характеры своих героев. Вообще актёру на сцене приходится одновременно держать в зоне внимания очень многое — свою роль, партнёров, мизансцены, композицию спектакля в целом и т.д. Ну а мы в этюде для начала возьмём за основу три отправные точки: 1. характер моего персонажа; 2. его (не мои!) предлагаемые обстоятельства; 3. мой партнёр по сцене и наше взаимодействие в развитии сюжета.
То же самое другими словами: актёр на сцене действует, говорит, переживает как персонаж с таким-то характером в таких-то предлагаемых обстоятельствах, и в это же самое время он как художник (исследователь!) следит за развитием данного характера в данной ситуации, и в сотрудничестве с другим художником (партнёром по сцене) они развивают (исследуют!) данную ситуацию для данных характеров в целом. Исследовательские приборы — наши собственные органы чувств, включая чувство художественной правды (не знаю, под каким номером — шестым или седьмым — его записать, но вообще-то оно первейшее, главное; это то, что Пушкин называл «соразмерностью и сообразностью», великий русский актёр Михаил Чехов — «чувством целого», ещё можно назвать «художественной интуицией» или «чувством гармонии»… сейчас я воздержусь от попыток дать ему всеобъемлющее определение, но надеюсь, что люди творческие понимают, что я имею в виду). Ну, поехали!
Первый сидит «за компьютером» — да, он так же пристально глядит в «экран», руками имитируя работу с мышью и клавиатурой… так, да не так. Взгляд не вперен в одну точку, пальцы не шевелятся беспрерывно-механически, а и по глазам видно, что «читает» вполне конкретный материал (в идеале должно быть так: спроси в этот момент играющего, на каком он «сайте» сейчас — сразу ответит), и руки двигаются соответственно тому, что «видно» на «экране» — какие-то страницы пролистываются, какие-то сохраняются, набираются запросы в поисковике, и т.д. Второй ходит по комнате со скучающим видом, иногда поглядывая то на часы, то через плечо товарища на экран. Устав так ходить, садится и начинает негромко, но навязчиво напевать что-то весёленькое, отбивая пальцами ритм. Первый не обращает внимания — он весь в поиске, ищет методично, внимательно просматривая всю информацию, делая для себя какие-то пометы на листке.
Второй (весело). Василий! А, Василий?
Первый (не прекращая своего дела). Да, Пётр?
Второй. К зачёту готовишься?
Первый. Ты догадлив, Пётр.
Второй. Да, я пацан сообразительный.
Первый. Ты был бы ещё более сообразительным, если б понял, что в данный момент мне мешаешь.
Второй. Нет, я как раз хочу тебе помочь.
Первый. Помоги. Принеси чаю, пожалуйста.
Второй. С коньяком?
Первый. Чай с коньяком не пьют. С коньяком пьют кофе.
Второй. Ты скучный зануда, Василий.
Первый. Ну так где мой чай?
Второй. А тебе какой – чёрный или зелёный?
Первый. Зелёного у нас нет, есть только чёрный. И покрепче, если можно.
Второй. Ты не только скучный, ты ещё и наглый.
Первый. Извини, ты сам вызвался мне помочь.
Второй. Я не это имел в виду. Могу помочь тебе подготовиться к зачёту.
Первый. А, это ты легко мог бы сделать, будь добр…
Второй. Что нужно?
Первый. Всего-навсего замолчать. А лучше ложись спать.
Второй. Василий! Я не могу спокойно лечь спать, когда ты в поте лица своего роешь Интернет!
Первый. Я смотрю, ты вообще не можешь спокойно сидеть, когда я в Интернете.
Второй. Конечно! Оставь тебя одного в сети — ещё неизвестно, куда забредёшь…
Первый. А вот это похоже на оскорбительный намёк.
Второй (смеётся). А ты о чём подумал?
Первый. Я подумал о том, что ты считаешь меня чайником, не умеющим пользоваться Интернетом. А ты о чём подумал?
Второй. А я…
Первый. А ты подумал в меру своей распущенности, не так ли?
Второй. А ты подумал о моей распущенности в меру своей распущенности?
Первый. Пять минут.
Второй. Что «пять минут»?
Первый. Пять минут времени, потраченного с тобой на совершенно бессмысленную болтовню. Извини, больше не могу тебе уделить.
Второй. Ладно, ближе к делу. Какая у тебя тема?
Первый. Хм. Схоластическая философия… если тебе это о чём-нибудь говорит…
Второй. Ага! (выбегает из комнаты, через несколько секунд возвращается с книгой) Вот! Специально для тебя!
Первый. Что это?
Второй. Это называется книга, если ты не в курсе. Книга – лучший подарок! У меня к тебе есть специальное предложение: я подарю тебе эту книгу на всю ночь, если ты сейчас пустишь меня к компьютеру.
Первый. Предложение отклоняется. Мне сейчас не до книжек.
Второй. Да ты только посмотри, какая это книга!
Первый. Не хочу.
Второй. А зря. Книга классная…
Первый. Пётр, ты навязчив.
Второй. Василий, я навязчив из самых лучших побуждений. Я хочу помочь тебе.
Первый. Помочь мне завалить зачёт?
Второй. Нет, помочь сдать! Может, всё-таки посмотришь книгу?
Первый. Зачем мне её смотреть?
Второй. Ну, хотя бы название…
Первый. Не хочу. Не мешай.
Второй. Хорошо, тогда я сам зачитаю: Курс лекций по древней и средневековой философии! Если тебе это о чём-нибудь говорит…
Первый (впервые за весь этюд оборачивается). А ну-ка, дай… (листает книгу, смотрит оглавление) Хм… Подарок, говоришь?..
Второй. Да, но только до утра.
Первый. Ну тогда и комп тебе только до утра.
Второй. Э… а потом?
Первый. А потом посмотрим на твоё поведение. Ну так как, согласен?
Второй (якобы с неохотой уступая). Ну ладно, только для тебя… такая книга хорошая, сам бы читал… но чего не отдашь лучшему другу!
Этюд пролетает быстро, на одном дыхании. Характеры героев получаются колоритные, своеобразные, реплики лёгкие и остроумные, не рождаются в муках, а вылетают мгновенно в процессе живой импровизации.
Кому-то покажется, что конфликт недостаточно острый. Но ведь и образы довольно миролюбивые, что Технический чертёж, что Рекламный проспект. Можете подставить на их позиции Экстремистскую листовку и Хулиганские частушки — и исследовать, что получится…
НЕКОТОРЫЕ ПРАКТИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ
Прежде чем сделать их, ещё раз определим, что такое состояние «Чистый лист». Это то состояние, в котором мы по возможности отстраняемся от «своих» стереотипных реакций и от шаблонных представлений о том, как «должно быть», убираем самонаблюдение и, приняв свой психофизический аппарат как целостную систему, готовы к творческому воплощению любой идеи, исходя из неосознаваемой совокупности личного опыта.
Осознаём идею, осознаём результат её воплощения, но даже не пытаемся рефлексировать в попытках осознать, как это мы делаем. Ещё древние китайцы писали: «Нельзя увидеть зрение, нельзя услышать слух и нельзя осознать сознание», тогда как в наше время большинство невротиков тем и заняты, что пытаются осознать своё сознание, наивно полагая, что «познают самоё себя», и через такое ложное «самопознание» как-то могут себя «улучшить». Ещё никто себя лучше не узнал и вообще никто не стал лучше от постоянного навязчивого самонаблюдения.
Хочешь чему-то научиться? Сосредоточься не на себе, а на том, чему учишься, и тогда это знание станет твоим. Хочешь стать лучше? Направь внимание не на себя, а на то, что и как ты делаешь, включись в жизнь по максимуму, и тогда незаметно для себя самого станешь лучше. Когда одного светлого и мудрого человека попросили написать автобиографию, тот улыбнулся и ответил: «Да что там писать? Я всю жизнь делаю одно дело — точнее, не я его делаю, а оно меня…»
Вот нам и первый практический вывод. Мы становимся лучше не тогда, когда копаемся в своём подсознании и психофизическом аппарате, размышляя, чего бы там «улучшить», а когда ищем лучшие решения, исходя из всё той же неосознаваемой совокупности нашего опыта. И найденное решение в процессе выполнения подтянет всё остальное — сами удивимся, какими мы, оказывается, можем быть.
Будьте спокойны — это решение НЕ будет идеальным решением данной ситуации. Ибо и опыт наш не всеобъемлющ, и возможности наши ограничены. Но это будет действительно лучшее решение, на которое мы способны в нашем сиюминутном состоянии. Ещё лучше сделать мы не сможем, а вот хуже — легко, если начнём озираться на себя и цепляться за какие-то долженствования, вроде: «вот тут я должен испытывать такие-то чувства и действовать так-то».
Ничто нас так не ограничивает, ничто так не мешает нам быть самими собой, как вот это: «Я такой, и поэтому должен поступить так-то…»
Эй, а как же наши ценности? Отказываясь от предустановок в отношении себя — не отбрасываем ли мы и их?
Да, если нашими ценностями являются наши личные качества. Но как раз такие «ценности» следует отбрасывать в первую очередь, это ложные ценности. Где личные качества становятся самоцелью, там и начинается фарисейство — неважно, религиозное или интеллигентское. Там искажаются даже самые лучшие качества. Там начинается нарциссическое самолюбование, если эти качества нас устраивают, либо непрестанная депрессивная самогрызня, если мы собой недовольны; и то, и другое — источник всякой неадекватности. Так что чем скорее мы отбросим эти «ценности» — тем лучше.
Но истинные наши ценности никуда не деваются, если мы стремимся не олицетворять их, а реализовывать в своей жизни. И, как было сказано выше, каждая ценность в процессе реализации востребует и проявит необходимые ей качества, а как это случится — уже не наша забота.
Поэтому, если мы хотим освоить технику «Чистого листа», первым делом нам следует отказаться от ошибочной мысли, что мы будто должны что-то сделать с собой. Вот как раз с собой ничего делать не надо, ибо в основе состояния «Чистого листа» лежит перевод внимания от себя на ситуацию, на объект действия, на реализуемые (простите за навязчивость, но ещё раз повторю: реализуемые, а не воплощаемые собственной персоной) ценности. Следовательно, если я скажу себе: ну вот, сейчас я стану «Чистым листом» и начну творить — то ничего не получится, кроме разве что человека, изображающего из себя перед самим собой нечто, что никак не поможет ему ни в жизни, ни в творчестве.
Можно сколько угодно упражняться в студии на «Чистом листе», и это действительно полезное упражнение, но когда мы приступаем непосредственно к работе или «выходим в жизнь» — обо всех упражнениях надо забыть. То, что уже успело наработаться, что уже стало частью нашей психоорганики — включится само; что ещё нет — то и не появится, сколько бы мы ни пыжились.
В жизни мы нередко оказываемся в состоянии «Чистого листа», сами того не замечая — и во многом благодаря тому, что не замечая. Конечно, хочется находиться в нём почаще и подольше, но не будем забывать, что такое состояние предполагает прежде всего отказ от искусственного вхождения в него.
|
 0  1141
|
|
| |
|
Самообладание, очень часто мешает обладанию!)))
Действительно интересно, в экспромтах ирония и юмор!)) многое вывернуто наизнанку)) точность и полнота описания техники - чистота жанра)) «Чистого листа»
Спасибо!)
|
|
|
1
06.08.2011 03:15:08
|
(широким жестом): Пожалуйста, пользуйтесь! :)
|
| |
|
|
Спасибо большое! Прочитала с огромным интересом и многое для себя почерпнула)
|
|
|
1
16.07.2011 04:34:56
|
Ну и Вам спасибо за внимание :о)
|
| |
|
|
2
08.09.2011 19:42:14
|
1. читать интересно. Психологично, живо описано
2. много наблюдений, мелких деталей. Зацепило.
3. Хочется прочесть целую книгу. Буду благодарна, если порекомендуете
4. хочется на себе попробоватьJ
5. спасибо!
|
| |
|
|
3
10.09.2011 16:20:20
|
спасибо и Вам :о)
насчёт рекомендаций - по мне, так это прежде всего работы Михаила Чехова (великого русского актёра и театрального педагога, племянника Антона Палыча)
|
| |
|
| |
|
|
