Я узнаю́ - но в тебе-то, скажи, откуда
Рваный восторг, надломивший меня когда-то?
Думал, об этом твердили Христос и Будда,
Думал, родился бессовестным и крылатым.
Ноты разладились с нашей последней встречи.
Помнишь меня - живого? Да кто не помнит -
Мне ведь от этого счастья сводило плечи,
Я об него изнутри опалял ладони.
Был первой долей в сонорном, кипучем скерцо -
Только однажды, послушай, в груди забилось
Вдруг почему-то не солнце, а просто сердце.
Милая, милая. Как же я это вынес?
Что это было - стыд, беспокойство, слабость.
Тёрлась поверхность, трещала по швам основа -
Мальчик, вставай и иди, карусель сломалась.
Я не хотел, не привык. Не умел - другого.
Да, моё счастье звенело органной мощью,
Было мне Богом и мерой, расстрельной стенкой.
Рано ослепнув, я пробовал так, на ощупь,
И наконец различил в темноте оттенки.
Чувствуешь боль - полюби её, дай ей имя.
Схватит тревогой расшатанный позвоночник,
И одиночество впишет тебя в периметр
Крошечной комнаты, сжатой до мертвой точки.
Всё это правильно. Впрочем, плевать, не слушай:
То, что я знаю, навряд ли сейчас поможет.
Милая, милая. Дальше не будет лучше.
Мы обязательно примем и это тоже. |
4 
