Алексу.
Урожайная здесь земля:
Заметки сеяли на полях—
Пыль осела на полках,
Большего не взошло, но,
Библиотека посёлка
Белёная, по шаблонам, —
Последний пункт местный,
Куда перед отъездом
Всё же зашёл ты.
Шелест страниц жёлтых
Слышен в бумажном морге,
Для стеллажей подпорки —
Советских газет подборки,
Выцвели серп и молот.
Всё от корки до корки.
Посетитель всегда молод,
Библиотекарь — стара.
Экая пастораль —
Очки и жабо,
Серое кресло.
— О, это ты, что смотришь в пустой альбом,
И он заполняется текстом?
Носишь с собой с детства,
Пугаешь односельчан?
Ты не серчай,
Послушала небылиц,
Говорят, там нет ничего, кроме пустых страниц,
А ты постоянно глядишь в него.
Ничего лишнего?
— Да.
— Давай сюда!
Открывает альбом.
Очки и жабо.
Соседнее кресло
Будет потом, в грязном автобусе местном,
А в нём попутчик, засмотрится, как и все,
Но скажет: О, интересно!
— Ты тоже видишь! — почти с мольбой —
Он даст тебе свой альбом.
Похожий альбом.
И жизнь заполняется текстом.
Ты вспомнишь, библиотеку,
Гром над душой,
Прочерк карандашом,
Всех тех, кто,
не вник, а:
— Это, дружок, не книга...
А ты отвечаешь: Книга!
Выдохни и вдохни, да
Легче уже, если честно.
Уехал. Для них исчез.
А посёлок исчез на карте,
Продолжив стоять на земле.
Туда ещё возят хлеб,
И цирк приезжал в марте. |
11 
