|
|
| ПРОИЗВЕДЕНИЯ |
|
|
| Роман |
24.10.2012 04:06:35 |
|
* * *
В Москве зима. Заснеженное «Вольво».
Конец двадцатого. Похмелье. Полвторого.
Засохший тополь принял позу «вольно»
На хриплый окрик - «смирно!» постового.
Густой туман тонированных стёкол,
Как взрыв сверхновой - кончик сигареты,
Мужчина рядом - вероятно свёкр,
Постарше, исходя из силуэта.
И видя этот горделивый спойлер,
Застыл я, цепенея, как покойник.
Да что застыл? Я правда чуть не помер,
Смотря, как опускается подъёмник.
И из глубин востав недостижимых,
Спросила ты отчётливо и внятно, -
Не помню что, но кровь застыла в жилах,
И потное лицо покрыли пятна.
Так я стоял, икая и немея,
Вдыхая запах лёгкий и приятный, -
Духи «Кристиан Диор» и крем «Нивея»,
Бензин, по вкусу девяносто пятый.
И я сказал, - простите, Примадонна,
Я не расслышал Вашего вопроса, -
И откусил от белого батона
За три рубля, обсыпанного просом.
И глядя сквозь меня на мирозданье,
Ты повторила чувственно и гордо, -
Мужчина, подскажите милой даме,
Где промочить неподалёку горло.
Тут я, признаться, несколько опешил,
Глаза таращил в панике большущей,
И отчебучил, дёрнул же ведь леший, -
Я, видите ли, вроде бы непьющий.
И посмотрев презрительно и колко
Своим зрачком, исполненным печали,
Ты смолкла,
не сконфузившись нисколько,
Пожав в недоумении плечами.
И ты ушла, земли едва касаясь
Своими бесконечными ногами,
И долго, шею вытянув, как аист,
Я пялился вослед тебе нахально.
Ты дверь открыла, жаждою томима,
И что-то бросила водителю губами,
Закрылась дверь, и ты промчалась мимо,
Обдав меня лиловыми клубами.
А я побрёл домой своей тропою
И клял себя последними словами,
И слёзы, порождённые тобою,
Из глаз катились, мой позор смывая.
И вот - зима. Заснеженная «Волга».
Конец двадцатого. Ноябрь, будь он проклят.
В потёмках люди рыщут, точно волки,
В моём окне. Последний стольник пропит.
И я сижу без хлеба и без соли,
И водку пью, и больше силы нет
Смотреть на исчезающий в безмолвьи
Твой бесконечно милый силуэт.
Москва. 15.11.1999.
|
 1  907
|
|
|
