в детстве я воображала себя тамагочи
электрозверюшкой без определенного имени
она не стареет, не врет, ничего не хочет
мама, давай, я буду такой? Люби меня.
А матушка пела в церкви про херувимов
на голову платок надевала синий.
тогда я читала сказки, а не Мисиму
но с каждым днем становилось не-вы-но-си-мей.
приторный страх по ночам мои руки скрещивал
страшно заснуть, а проснуться еще страшнее
в каждой из сверстниц - я видела! - дремлет женщина.
в каждом из яблок таится зачаток змея.
я зажимала вопль и глотала рвоту
ум умирал, изнасилованный бессильем,
я ненавидела взрослых, но пела в ноты
и выполняла все, что меня просили.
однажды мне надоела истошность лета
где небо казалось скучным, а солнце - страшным
и я расплела косичку, чтоб вынуть ленту
(петля получилась кривой и неантуражной)
я знала: у выброшенной на сушу рыбки
и человека
одни и те же симптомы смерти
но гвоздь оказался ржавым, а стенка - хлипкой
позорный провал мой никто не успел заметить
и я осталась мучительно невредимой
потом была осень, зима и т.д. по списку
матушка пела в церкви про херувимов
таскала меня на музыку и английский.
я говорила «здравствуйте» и «спасибо»,
мало просила и меньше того хотела.
думала только о море. И в каждой рыбе
видела висельное веселье тела.
мои одноклассники (их было двадцать восемь)
дразнили меня "чумой" и "сибирской язвой",
в жестокости уподобляясь богам и взрослым.
их будущее представлялось предельно ясным:
окончат школу, найдут себе ВУЗ, работу
жену, любовницу, пиво по воскресеньям.
в счастливых семьях обычно не без урода
но их - по соответствующим заведеньям.
невроз, склероз, некроз головного мозга
кормить таблетками, клеить на лоб диагноз
у каждого свой внутри умирает космос.
у каждой эвтаназии свой анамнез.
по пункту "итоги жизни" поставят прочерк
подпись, печать на лоб и закрыто дело.
в детстве я воображала себя тамагочи
наверное,
что-то
где-то
перегорело.
|
4 
