|
|
| ПРОИЗВЕДЕНИЯ |
|
|
| Черновик |
04.02.2014 21:24:38 |
|
Октябрь – густой и по-февральски безнадёжный. Серый, мокрый, злой, бесконечный, как змей, кусающий собственный хвост. Нет ни конца, ни края. День сурка, дежа вю изо дня в день, из часа в час.
Сложная настройка где-то под рёбрами дала сбой, перезагрузилась и зависла. Устройство не отвечает, перезагрузите. И ещё, и ещё. И ещё. Пока не надоест. Не начнёт водить по лабиринтам безмолвия, где перегорели связи с собой. Привет, где здесь специалист по персональным матрицам?
Поворот. Попытка. Ещё попытка.
А потом ты просыпаешься в опостылевшей кровати, смотришь на отвратительно белый натяжной потолок и понимаешь – нельзя.
И резко перещёлкивает от родного, чужого, резонирующего голоса. Домой.
А здесь мы, два лоботряса без царя в голове, пять долгих жизней назад наскребали мелочь на две чашки чая и мороженое в "Зингере". Могли бы - на Макдак. Но порода, гордость. Его - питерская, моя - московская.
Здесь, пять столетий моей жизни назад, я приехала в Питер за счастьем и здесь я его нашла. Сумасшедшее, неуловимое, вызывающее привыкание, незаметно переламывающее в тебе острые углы, выпрямляющее слишком резкие черты.
2013. Мы, два лоботряса без царя в голове... Сидим на твоей кухне, и я не могу заставить себя смотреть тебе в глаза. Там, за спиной, за шпалами и нервной линией горизонта, дотлевает моя столица вместе со всеми моими амбициями.
Налейте мне вина, мой князь, у нас с вами будет долгий разговор о чужом искусстве и как лисы иногда приезжают к вам умирать.
Пять часов назад я села на "Сапсан", ломая в усмешке губы. Я еду домой. Умирать или жить, на выбор. И тот случай, когда смс о включенном роуминге греют душу. Я еду домой.
Рывком, нетерпеливым, грубым, жёстким, жадным, вырваться на Невский. Зрачки - широкие, куртка - на распашку, кофр больно стучит под колено. Плевать. Дом. Дышать и не надышаться.
Солнце - питерское, холодное и родное. Небо - беспредельное, голубое, северное, не моё, не московское. Через несколько часов, морозя куртку об гранит набережной, запрокинув голову - совсем другое. По небу - раскол, черта. Справа - ночь, чернильно-синяя, холодная, чарующая. Слева - закат, убегающий прочь от невозможной синевы, утаскивающий за собой голубой, оранжевый, алый, белый. А ты можешь догнать закат? Захочешь ли?
Пить этот город. До дна, жадно, алчно. Знать каждую улицу, как родную. Наушники связаны в тугой узел, этот город я хочу и должна слушать. Знакомый, родной, чужой.
Да, теперь – чужой. Где-то под сердцем – густая чёрная воронка. Васильевский остров. Финская коса. Станция метро «Приморская». Здесь – я в 18 лет. Здесь – самое важное. В песке, в граффити, в зданиях горизонта. Сейчас – ещё один морской терминал. Август. Октябрь. Всё так же больно.
Ненавижу. Люблю. И снова ненавижу. Васильевский. Пешком. Привычным маршрутом. Привет, вот она я – уставшая, домашняя, с больными серыми глазами. На пороге квартиры, как нищая. Просящая, чего? Равновесия, покоя, чего-нибудь, чтобы знать, что живая.
Дождь. Я видела туманы, снег, морось. Дождь – только теперь. С волос капает, куртка – насквозь. Боги, а вы ещё меня помните? Что это – кара или дар? Плач или вода жизни? Пальните молнией, что ли, чтобы дать мне знать, я не понимаю таких намёков.
Город шумит. Не даёт советов. Не учит. Научил. Живи и дай жить другим. Растворяйся в шуме Невского и не потеряй себя саму. Хочешь – рыдай, возрождая в памяти «тогда». Хочешь – смейся, вспоминая «вчера». Здесь – можно.
У Москвы нет такой магии. В Москву не ездят умирать. В Питер – ездят. И потом живут.
И, сощурив глаза, ловишь рельеф города. Там, где вода обнажает что-то такое, что останавливает взгляд. Чуть ярче, чуть агрессивнее.
Три дня. Коротким и злым росчерком. Слишком быстро, слишком мало.
Завтра – обратно. В чужой город к чужим людям с пустыми глазами. Завтра – к семье, к друзьям. Завтра – оставлять душу за спиной, спрятав её в прямых узлах улиц.
22.10.13. - 24.10.13. |
 5  1224
|
|
| |
|
родного, чужого, резонирующего голоса
Сумасшедшее, неуловимое, вызывающее привыкание, незаметно переламывающее в тебе острые углы, выпрямляющее слишком резкие черты.
в зданиях горизонта
Завтра – обратно. В чужой город к чужим людям с пустыми глазами. Завтра – к семье, к друзьям. Завтра – оставлять душу за спиной, спрятав её в прямых узлах улиц.
Очень дёргано и экзальтировано, с противоречиями, которые имеют право быть, но которые не работают. Ты ж не против пощипать тебя?)
|
|
|
1
11.02.2014 20:20:20
|
Нет, меня можно только хвалить и гладить мне ЧСН))))) Ну и кормить, да-да.
Да щипайте, только не ешьте - я ядовитая.
Так, ещё камни в автора?) Скляночки с ядом, словари, пожелания скорейшей смерти, телефоны психиатров?)))
|
| |
|
|
2
12.02.2014 11:52:52
|
На ответ № 1 от Ксения Fox
ммм..., у журналистов ЧСН? У бессмертных ЧСВ 
|
| |
|
|
3
12.02.2014 16:52:23
|
У медийщиков всё)
На то они и бессмертные, чтобы быть с ЧСВ)
|
| |
|
| |
|
|
